Алексей Доронин - Сорок дней спустя [litres]
Но это еще не все. На улицах, покрытых толщей снега, началось движение. Не автомобильное, конечно, – пешее, однако Данилов никогда бы не подумал, что уничтоженный город может приютить столько людей.
Он обалдело следил за перемещениями силуэтов, а потом решил присоединиться. В конце концов, он может сойти за своего. Сколько тут живет… точнее – выживает, по подвалам? Пара-тройка тысяч? Вряд ли они знают друг друга в лицо. Раньше Саша в любой толпе выделялся, но в этом скопище оборванных пугал был таким же, как все.
Ему не впервой было примыкать к массовому движению, хотя это ни разу не заканчивалась ничем хорошим. Вспомнить хотя бы эвакуацию… Или еще раньше – площадь… Но не надо об этом сейчас.
Он решил присоединиться к толпе, когда понял, куда она направляется.
В это утро молчаливый Тырган ожил, как гальванизированный труп.
С северо-востока прилетел ветерок и слегка разогнал висевший в нижних слоях атмосферы над столовой горой пепел.
На улицах города-призрака редко можно было видеть людей. Их дни проходили в поисках пропитания, а ночи – в голодном оцепенении. Впрочем, дни и ночи свободно мешались и менялись друг с другом. Так проходили недели. Но сегодня ход вещей был нарушен. Обитатели района были чем-то взбудоражены. От двора ко двору летел слух: «У „оптимистов“ проблемы. Мочат друг друга. Можно голыми руками взять».
Несколько смельчаков-разведчиков, которые первыми пробрались на место, рассказали своим, что в кинотеатре и окрестностях несколько часов идет стрельба и слышны взрывы гранат. Это было похоже на междоусобную резню.
Со всех сторон тянулись к площади «Снежинка» люди. По аллее Героев, мимо Иоанно-Предтеченской церкви, мимо сгоревшей боевой техники на постаментах и монумента со знаком радиоактивности – памятника местным ликвидаторам-«чернобыльцам» – шли большие и малые группы и совсем уж бедовые одиночки.
Вставал весь мир голодных и ограбленных. Обитатели подвалов, первых этажей и полуразвалившихся частных домиков, съевшие всех собак, кошек и голубей, а многие к сороковому дню попробовавшие и запретного мяса… Они долго ждали и теперь собирались получить свое.
Обитатели города мертвых стекались к площади «Снежинка», к руинам торгового центра «Оптима». Стекались к еде. Сегодня, будто по старой памяти, они шли туда, где в течение многих лет регулярно занимались шопингом. Где находилась половина продовольственных запасов города – кладовые, прибранные к рукам ушлыми мерзавцами. Там были райские деликатесы из прошлой жизни, при мысли о которых рот наполнялся слюной. Только страх держал людей на расстоянии: еще жива была память о тех смелых и глупых, что погибли, разбившись о пулеметные очереди из «Орбиты», и были стащены защитниками за ноги в глубокую траншею.
Слишком хорошо был расположен кинотеатр, окруженный двухсотметровой простреливаемой зоной. Его было легко и удобно защищать.
Но сегодня эта память не могла остановить толпу. Люди выползли из своих нор, как зомби из могил. К утру по периметру площади их скопилось уже несколько сотен. А народ все прибывал.
Они выжидали, мерзли, грелись у костров. К счастью, погода в этот день благоприятствовала. Наконец голод пересилил страх, и толпа двинулась на приступ. Без малого тысяча человек, две трети которых были безоружны.
Стрельба постепенно утихла, и кинотеатр казался вымершим.
У нападающих не было ни плана, ни вожака. Лишь у нескольких десятков, прибывших издалека на лыжах и снегоходах, имелось приличное оружие и кое-какие соображения относительно тактики предстоящего штурма. Эти держались особняком и остальных в свои идеи не посвящали.
Фасад «Орбиты» был слабо подсвечен, но не электрическим светом, а отблесками пламени. В здании что-то горело.
Вдруг в тишине далеко разнесся звук одиночного пистолетного выстрела. Из большого окна второго этажа, проломив лист фанеры, выпала человеческая фигура.
И снова все стихло. Какое-то время толпа выжидала. Потом самые смелые – или самые пьяные, ведь бормотуху найти было проще, чем еду, – робко высунулись на площадь. С ними ничего не случилось, и это укрепило уверенность остальных. Наконец человек десять самых отчаянных, с АК-47 и винтовками СКС с мобскладов, оказались под стенами со стороны главного входа.
Люди ждали, замерев, – большинство из них скопилось со стороны «Потемкина». Наконец в окне второго этажа появилась голова одного из разведчиков. Огонь к этому времени погас.
– Ушли! Тут одни жмуры. Но жратвы осталось! – прокричал он, размахивая светодиодным фонарем. – Айда все сюда! А-а-а!
Еще б ему не заорать, если в этот момент ему в печень вошло лезвие.
Только этого сигнала люди и ждали – как лавина, они хлынули к зданию.
В то время как толпа сжимала кольцо, «гости» на снегоходах – красногорские – заняли несколько сохранившихся подъездов «китайской стены», словно догадывались, что произойдет вскоре.
Они оказались правы. Народ подпустили на расстояние прицельного выстрела. Дали людям выйти на открытое пространство. Как только первый из обитателей подвалов пересек невидимую черту метрах в ста от стен кинотеатра, толпу прорезал кинжальный огнь. Там, где центростремительная сила движения толпы заставила людей прижиматься плечом к плечу, взорвалась 40-миллиметровая осколочная граната.
Дружный вопль вырвался из множества глоток. Вооруженные пытались отстреливаться – нестройный хор из двух десятков винтовок, автоматов и даже гладкостволов ответил кинотеатру, но все они били в «молоко». Другие же оказались разумнее и просто попадали лицом в снег.
Красногорские только и ждали, когда защитники обнаружат себя. Из двух окон, с балкона и из пролома в стене в двух разных подъездах одновременно ударили ручные пулеметы Калашникова.
Но обороняющиеся были готовы и к этому. Из широкого окна «Орбиты» специально для красногорских исполнила соло машинка посерьезнее. Судя по пушечному грохоту и тому, что ее пули прошивали панели, как бумагу, – крупнокалиберная. Вдобавок она оказалась хорошо пристрелянной по самым удобным позициям в ближайшем подъезде «китайской стены».
Несколько минут шла ожесточенная перестрелка. Обе стороны имели необходимые для ведения ночного боя ПНВ и трассирующие боеприпасы. И хотя в первую минуту защитники уничтожили двух пулеметчиков врага, исход схватки был неочевиден.
Сюрпризы для нападавших на том не закончились. Аккурат в раззявленный пролом стены, откуда поливали огнем крышу кинотеатра, влетел круглый 40-миллиметровый гостинец. Ударился о стену, закатился за покореженную детскую кроватку, повертелся волчком и с шипением начал выпускать бесцветный газ. Не было грохота взрыва, но стрельба захлебнулась. Пулеметчику и его прикрытию стало не до пальбы – они мучительно умирали. Началось с сильного насморка, сужения зрачков и чувства тяжести в груди, а через две минуты они уже дергались на полу, задыхаясь в лужах собственной рвоты и испражнений. Вторая граната пролетела мимо цели, третья отскочила от подоконника, но четвертая угодила в нужное окно.
Ручной гранатомет с револьверным барабаном РГ-6 в 1993 году разработали тульские оружейники – вроде бы по личному указанию Павла Грачева, – взяв за основу гранатомет MGL производства ЮАР. Но в армии его на вооружение не приняли – тащить по горам вдобавок к автомату еще и гранатомет бойцу малореально, да и клинило его иногда. А вот для контртеррористических операций в городах он годится и был отправлен во внутренние войска. Кроме обычных осколочно-кумулятивных к нему были разработаны выстрелы с гранатами, снаряженными спецсредствами: например, «гвоздь» – с гранатой, снаряженной отравляющим веществом раздражающего действия SC, и «нагар» – с дымовой. Но «кровавой чекистской диктатуре» этого показалось мало, и были разработаны выстрелы с секретным нервно-паралитическим газом семейства V, которые хорошо себя зарекомендовали при освобождении заложников. Прицельная дальность этого оружия была до 250 метров.
После газовой атаки бойцы с Красной Горки исчезли, предоставив почти безоружную массовку самой себе. Легкораненых они забрали, тяжелых и пораженных газом дострелили, как загнанных лошадей. Бросили не только трупы товарищей, но и тяжелое оружие на своих огневых точках, ранее казавшихся весьма удачными.
Оставшись без последнего прикрытия, толпа улепетывала, подгоняемая беглым огнем. То один, то другой беглец падал, будто поскользнувшись, хотя стрелки из окон кинотеатра едва ли работали на поражение. Если бы они хотели, все нападавшие остались бы на снегу. Но надобности в том не было. Стрелки выдавливали и рассеивали толпу, не останавливаясь, впрочем, перед причинением ей убыли.
Наконец последние из злосчастных налетчиков исчезли среди нагромождений автомобилей на прилегающих улицах, и площадь опять вымерла. Не считая пяти десятков трупов, оставшихся на снегу, все было, как час назад. Лишь человек тридцать, раненных или прижатых огнем к земле, остались на площади, кто спрятавшись за скамейками и бордюрами, кто просто распластавшись в снегу.
